Как женственности облик искалечен, когда эпоху жаждешь понимать…

Ты, чье сердце – гранит, чьих ушей серебро – колдовское литье,

Унесла ты мой ум, унесла мой покой и терпенье мое!

Шаловливая пери, тюрчанка в атласной кабе,

Ты, чей облик – луна, чье дыханье – порыв, чей язык – лезвие…

/ Хафиз/

Как трудно слыть безбожной и нормальной,

Безгрешной средь греховности повальной…

/ Ф. Онгарсынова./

Я – твоя страница, История!

Мне не по силам лгать –

Мужская ноша взвалена на плечи.

Как женственности облик искалечен,

Когда эпоху жаждешь понимать.

/ Ф. Онгарсынова./

“Оказывается не так просто быть поэтом, а женщине - вдвойне трудно...”

/ Ф. Онгарсынова./

«То непреклонная и величественная, то степенная, как скифская богиня, то порывистая, как всадница, распластавшаяся в стремительной скачке-байге, овеваемая степной полынной пылью и подбадриваемая веселыми криками аксакалов… и никогда не утрачивающая своего пленительного облика – красавицы казашки, которой в любви поклялся Козы-Корпеш – знаменитый возлюбленный Баян-слу в казахском эпосе. Такой мне представляется лирическая героиня Унгарсыновой, - отмечает коллега Онгарсыновой по «писательскому цеху» Сильва Капутикян, неоднократно переводившая произведения Фаризы на армянский, в своем эссе «Кристальный родник», – И как сильно расходится облик такой женщины, возникающей под резким, царапающим пером Фаризы, с тем классическим образом красавицы, созданным на Востоке, которая видится нам закутанной в пелену тонкой чадры, в шуршании и шелесте шелка невесомо проплывающей соловьиными садами Саади и Хафиза. Даже соловей у Фаризы.звучит по-иному: его пение не похоже на нежные звуки музыкального инструмента, услаждающего слух повелителя невольниц, оно напоминает воинственный клич не ведающих страха кочевников».

Вот, сравните, у Хафиза в его газелях:

Пошел я в сад поразмышлять на воле.

Там голос соловья звенел от боли.

Бедняга, как и я, влюбленный страстно,

Над розою стонал… Не оттого ли,

Что вся она в шипах? Бродя по саду,

Я размышлял о соловьиной доле…

А вот это уже у Онгарсыновой в поэме «Три звездочки»:

Я – вскормленный полынью соловей;

Сравненья со звездою и водою –

Вот весь запас. Но знай, того я стою,

Чтоб, с молнией сравнявшись простотою,

Земли моей прославить сыновей.

«Женщина в стихах Фаризы – мужественна, непреклонна, преданна и отважна, - пишет далее С. Капутикян. – Она принимает житейские тяготы, печали, горести, неудачи с высоко поднятой головой. Непокорность, неподвластность чуждому уставу – вот суть характера самой Фаризы и ее неизменной лирической героини. Ее жестокость, сменяющаяся женственностью, возвращает мужчине мужественность и силу духа, женщине – нежность и пленящую власть любящего сердца».

Исповедальность в ее стихах сочетается с философской обобщенностью, размышляет ли она о самоотверженном труде людей, проложивших асфальтовые дороги в пустыне, построивших белокаменные сказочные города, или о любимом человеке, или о природе, - и тогда рождается сплав, гармонично объединяющий, казалось бы, несовместимые понятия: «Не спи! Покоя нет, когда живешь меж морем и пустыней, и зноем пахнет влага, влагой – зной!»

Сегодня Фариза на гребне высоты в результате более чем сорокалетнего творческого пути. Много индивидуального в нем, но много и общего, присущего ее современникам.

Конец 50-х годов. ХХ съезд КПСС. Развенчание культа личности. Оттепель в общественной жизни и культуре. Именно в эти годы делает первые шаги в литературу Ф. Онгарсынова. Ее становление, гражданское и творческое, совпало с драматическими десятилетиями, прошедшими под громким лозунгом «национального расцвета», прикрывающим разложение устоев народной морали и беззаконие.

«В творчестве Фаризы Онгарсыновой нет и намека на черты, присущие так называемой женской, или дамской, поэзии, - отмечает исследователь творчества писательницы Нурболат Джуанышбеков в своем очерке, посвященном неординарной казахской поэтессе, нет, Поэту – с большой буквы (!). – Даже в чисто женских проявлениях своей натуры она остается сильной, властной, гордой личностью». Н. Джуанышбеков сравнивает характер стихов Онгарсыновой с поэзией Марины Цветаевой. Возможно, не будем спорить. Сама поэтесса называет своими соратниками-единомышленниками «шестидесятников» - Андрея Вознесенского и Беллу Ахмадулину. А вот на наш взгляд, ее любовная лирика в чем-то близка аналогичной тематике у Владимира Семеновича Высоцкого. Но обо всем по порядку.