Стояло человечество веками на острие любви, как на ноже

Как осудить спешат! Зачем стихами

Пишу я о любви и о душе?

Стояло человечество веками

На острие любви, как на ноже…

Пока все песни о любви не спеты,

В огонь и в воду за собой зови,

Чтоб меньше мыкалось стихов по свету,

Неодухотворенных, без любви.

/ Ф. Онгарсынова./

Начертят сейсмографы на барабан

Твои угловатые сердцетрясенья.

/ Ф. Онгарсынова./

Фариза Онгарсынова много пишет о любви, считая, что любовь одухотворяет поэзию. Защищая свое право писать о ней, Фариза утверждает: «Стояло человечество веками на острие любви, как на ноже». Эти пронзительные строки перекликаются с «Балладой о Любви» В. С. Высоцкого:

Когда вода Всемирного потопа вернулась вновь в границы берегов,

Из пены уходящего потока на сушу тихо выбралась Любовь -

И растворилась в воздухе до срока, а срока было сорок сороков…

Да, стихи Фаризы явно «не женские». Мужественность и преданность, верность и чувство собственного достоинства – вот отличительные черты характера лирической героини, наиболее полно проявляющиеся в интимных стихах Онгарсыновой.

«Страстные, порывистые, полные горечи и отчаяния, нежности и радости, тихой грусти и безудержного счастья, стихи Фаризы о любви покоряют своей предельной искренностью, высоким накалом чувств, отточенностью форм выражения», - подчеркивает Н. Джуанышбеков.

«Как опустело без тебя лицо!» - таких строк немало в любовной лирике Фаризы.

Ее любовная лирика отражает не замкнутый мирок, а целый мир души, которая вырвалась из пут многовековых традиций и сумела заявить о себе в полный голос:

Сизифов булыжник к вершине любви

Тащи добровольно, тащи безнадежно…

Не счастье, а камень с вершины сорви,

Скати, и тащить его заново можно.

Правдиво и просто, а сложное – ложно.

Начертят сейсмографы на барабан

Твои угловатые сердцетрясенья.

Горбат и навьючен чертеж-караван

Бессонницы благотворимой осенней.

Не спросишь пощады, не сыщешь спасенья.

Напрасно в пророки глядишь из оков.

Пророкам иные назначены рифы.

Любовь – бормотание в стройности строф

В границах восточной изнеженной рифмы.

А именно это избрали сизифы.

Ну, и где здесь «женская поэзия»?

А вот у В. С. Высоцкого:

Их голосам дано сливаться в такт,

И душам их дано бродить в цветах,

И вечностью дышать в одно дыханье,

И встретиться – со вздохом на устах –

На хрупких переправах и мостах,

На узких перекрестках мирозданья… («Баллада о Любви»)

По Ф. Онгарсыновой, встреча «со вздохом на устах» может быть и такой:

Я обернулась, и в душе измученной

Затеплился лукавый огонек.

Бог сохранил, и встреча стала случаем –

Любить я не могла, и ты не мог.

А то б конец, обвал, удар влюбленностью.

Судить других легко, но сам в капкане

Сидишь и рад минутной раскаленности,

Чтобы сварливые чесали языками.

Пень пнем перед тобою неошкуренным

Стою, не двинувшись, когда огонь в крови…

Какие? Кем задуманные гурии

Зажгли огарок прежней, той любви?

Тогда нас, пленников страстей поверхностных,

Вдруг заметало силой небывалой.

Ведь каторгу невинности и верности

Я, радуясь и каясь, отбывала.

В своей «Балладе о Любви» В. С. Высоцкий говорит уже, думается, не от своего имени, а от имени Рода – бога древних славян:

Я поля влюбленным постелю –

Пусть поют во сне и наяву.

Я дышу, и, значит – я люблю.

Я люблю, и, значит, я живу!

Как мы видим, такие широкие метафорические обобщения характерны не только для исконно «мужской» поэзии.

Стихи Ф. Онгарсыновой, как и песни В. С. Высоцкого, вошли в жизнь без спроса, без утверждения в инстанциях и разрешения «сверху». И расположились они в самом надежном хранилище – в людской памяти.

«Продают на рынке честь и совесть…»

Мир сосчитан на золото, на ассигнации,

Гордость наций и та перечислена в банк.

Пробивать эту стену – напрасно пытаться –

Не пробьешь! Глухота наезжает, как танк.

Век растерзан!!! Не слышат! Мой век обескровлен!!!

Кто услышит? Тюремные стены и пол?

Дух народа разрушен, разграблен, разгромлен…

Страсти – смерть и тюрьма, воле – цепь и прикол…

/ Ф. Онгарсынова «Проклятье. Ода надежде и борьбе негритянки»/

Недра земли моей выжжены пламенем.

Все ее недра – на вес и на вывоз.

Счастье – для белых, и только на вывоз.

/ Ф. Онгарсынова «Проклятье. Ода надежде и борьбе негритянки»/

Иллюзия нашего основательного знакомства с произведениями Онгарсыновой довольно скоро развеивается при обращении к книжным и журнальным публикациям ее текстов. Читаем Онгарсынову – и постоянно открываем для себя новые, неведомые вещи. К нам пришла ее резкая и беспощадная политическая лирика:

Тип подобный известен –

Грудь в звездах и крестах,

Тыщи клятв на устах –

Ни отваги, ни чести…

При таком полководце

Кровь народа прольется.

Пробил час, и оратор

Всех забрызгал слюной.

Может быть, он больной?

Назвался нашим братом,

Лопоухий осел…

Та же «мудрость» во всем.

В гражданственной поэзии Онгарсыновой ощутимо влияние Пабло Неруды и Ф. Г. Лорки (вспомним, что писательница говорит о своей любви к испаноязычным авторам!). Та же страсть и, с позволения сказать, выворачивание души наизнанку. Обратите внимание на следующие строки из поэмы «Проклятье. Ода надежде и борьбе негритянки»:

Соотечественник обезумевший мой

Речи предков гнушается, родины старой

Прочь бежит, украшаясь иною судьбой (курсив мой – Я. А.) .

Если сын мой проходит, как лишний прохожий,

Скоро камни на теле моем закричат,

Я от боли на сгусток страданья похожа…

На наш взгляд, речь здесь идет не только и не столько о чернокожих сестрах по планете (Женщина – она и в Африке Женщина!). В общем, поэзия Фаризы Онгарсыновой рассчитана на серьезного, вдумчивого читателя, не безразличного к тому, что происходит вокруг.

Сравните у Пабло Неруды:

Предатели генералы,

Посмотрите на мой мертвый дом,

На разломанную Испанию.

Но из каждого мертвого дома

Вместо цветов подымается сталь.

Но с каждого пустыря Испании

Встает Испания.

Но из каждого убитого ребенка

Прорастает ружье с глазами.

Но из каждого преступления рождаются пули,

Они заменят вам сердце.

Или:

Мой стих не выкормыш чернильной жижи,

Не хлюпик, глохнущий при канонаде.

Он этой жалкой долей не унижен:

Его призванье – петь о Сталинграде.

А вот у Федерико Гарсиа Лорки:

О Гарлем! О Гарлем! О Гарлем!

Никакая тоска на земле не сравнима

Со взором твоим угнетенным,

Не сравнима с кровью твоей, сотрясаемой в недрах затменья,

С яростью глухонемой,

Во мраке – совсем гранатовой,

И с твоим королем великим, задыхающимся в ливрее.

Зияла в полуночной тверди глубокая трещина,

И замерли там саламандры из кости слоновой.

Молодые американки были беременны одновременно

Детьми и деньгами,

А кавалеры изнемогали на крестах ленивой зевоты.

Через творчество Фаризы Онгарсыновой началось принципиальное обновление казахской поэзии. И оценивать поэта Онгарсынову надлежит не по каким-то отобранным выставочным «достижениям» (у каждого из нас свои любимые стихи), а по самой ее исторической роли в развитии поэзии, в сближении ее с невыдуманной жизнью. Прививка ПРОЗАИЧНОСТИ, произведенная Онгарсыновой, повлияла на кровообращение всей современной казахской поэзии, она будет еще долго и плодотворно сказываться на поисках новых творческих поколений. Не столько отдельные произведения, сколько сам тип творческой работы, сам художественный мир Онгарсыновой становится важнейшим ориентиром для всех, кто трудится в литературе. Подражать Онгарсыновой невозможно, но определиться в заданной ей системе духовных координат необходимо каждому.

«Мы живем во время крушения всякого рода принудительных идеалов, развенчания установок и догм, некогда претендовавших на окончательность и непогрешимость, - подчеркивает В. Новиков.- Мы поняли, что для движения к общей гармонии нам вовсе не обязательно быть духовными близнецами, одинаково думать и чувствовать».

В. С. Высоцкий:

Если путь прорубая отцовским мечом

Ты соленые слезы на ус намотал,

Если в жарком бою испытал что почем, -

Значит, нужные книги ты в детстве читал! («Баллада о борьбе»)